В течение нескольких минувших дней мы находились в непрестанном движении, путешествуя по западной Европе, меняя самолёт на поезд, а поезд - на дилижанс. Мне казалось, что я перемещаюсь не столько в пространстве, сколько во времени. Там, в Сан-Диего, как будто оставалось моё настоящее, а сам я быстро и неумолимо  возвращался в мрачное прошлое своих предков. Сидя в купе первого класса старого английского поезда, в котором мы выехали из Вены, я прислушивался к дыханию спящей на моей груди Беллы, глядя на игру теней за плотно зашторенным окном. У меня вдруг возникла пугающая уверенность, что наша счастливая жизнь в Сан-Диего закончилась и больше никогда не вернётся. Белла - моё сокровище, мой спасительный якорь - крепко спала, прижимаясь щекой к моей груди, уверенная в крепости наших уз. Она выглядела такой удивительно спокойной, как море в штиль, обрамлённые чёрными густыми ресницами веки плотно закрыты, а из чуть приоткрытых губ струится тёплое нежное дыхание. Осторожно, чтобы не разбудить её, я коснулся её щеки, убрав волнистую прядь волос с красивого светлого лица.
Поезд, грохоча на стыках, увозил нас всё дальше от Вены. Я всё крепче обнимал её и чувствовал страх. Страх перед будущим, перед неопределённостью, перед тем, что ждёт нас в туманном и таинственном родовом поместье, окружённом густыми лесами. Признаюсь честно, приглашение моего отца стало для меня неожиданностью, громом среди ясного неба. Но больше всего меня поразила строка в его письме с просьбой «привести с собой невесту, чтобы провести несколько дней всей семьёй». Какой семьёй? С каких это пор Белла стала частью их семьи? Эти вопросы не оставляли меня в покое. По мере нашего приближения к Лондону тревога внутри меня увеличивалась. И вот, мы пересекли границу и оказались в Великобритании. День клонился к вечеру. Разумнее было бы задержаться до утра в Лондоне и передохнуть – мы и так провели в дороге почти весь день. Но нам обоим не давали покоя тревожные слова из отцовского письма: «Приезжайте скорее». К тому же, зная, что отец наверняка послал за нами экипаж,  я не хотел заставлять его ждать нас всю ночь. Кстати говоря, мне ещё предстояло объяснить Белле все особенности жизни моего родного края, а особенно то, что в радиусе многих-многих миль она рискует не встретить ни одного автомобиля. Так было принято, да и по тамошним дорогам не в состоянии проехать ни одна машине. Порой казалось, что жители маленького и уже давно потерянного на карте графства Хердфордшир, которое до 20-ых годов прошлого века носило название Рочерстрейт в честь графа Артура Рочестера, моего далёкого предка. Но с приходом демократов в Британию многое изменилось. Надеюсь, мама не будет напрягать Беллу долгими рассказами об истории нашего рода и показывать ей огромное геологическое древо Рочестеров. Мои родители, а особенно моя мать, слишком гордились своим происхождением, поэтому никогда не упускали возможность рассказать причудливые семейные легенды гостям.
Мы ехали вдоль Пеннинских предгорий, застланных толстым слоем блестящего чистого снега. На холмах, живописно изрезанных перелесками, встречались небольшие поселения, а то и отдельные дома. Наконец, поезд остановился.
- Вот мы и на вокзале Эустон – радостно продиклорировал я, тщетно пытаясь поднять настроение себе и уставшей от долгого пути Белле – Отец прислал за нами экипаж…
Подхватив два массивных чемодана, я спустился на пустую широкую платформу. Следом за мной вышла Белла и встала рядом. Солнце садилось, окрашивая в бледно-розовые тона величественные заснеженные вершины Пеннинских гор. Даже у меня, выросшего в этих местах, перехватило дух от сказочного великолепия здешней природы. Признаюсь, тяжёлые предчувствия не мешали мне гордиться красотой родной земли и испытывать щемящую тоску по дому.  А ведь я совсем забыл о нём в водовороте жизни в Сан-Диего.
- А вот и он – улыбнулся я, кивнув Белле в сторону небольшой брички из красного дерева, запряжённой тройкой белых лошадей – Отец как всегда в своём репертуаре.
Заметив меня на платформе, рослый мужчина в кожаных потёрных брюках и таком же жилете, широко улыбнулся. Я видел его впервые, но понимал, что он сразу узнал меня. То ли моё внешнее сходство с отцом сыграло свою роль, то ли мой крайне не консерваторский вид. Хотя я прекрасно знал, что сразу после приезда в поместье, мать заставит меня переодеться в строгий костюм, а Беллу нарядит в платье. Бедняжка, ей надо не ведомо, сколько странностей ждёт её здесь.
- Это… традиция… - тихо проговорил я Белле, заметив её удивление – Местные дороги не позволяют проехать по ним на автомобиле. И…
- Добрый вечер, сэр – на безупречном английском обратился ко мне мужчина. За время проживания в Сан-Диего я уже и забыл о такой мелодичной прекрасной речи, с непередаваемым лондонским диалектом. – Добрый вечер, миссис Рочестер.
Я хотел было возразить ему, сказать, что Белла ещё не стала моей женой, поэтому предпочтительнее называть её мисс МакГоуэн, но в этом «миссис Рочестер» я заметил нечто особенное, ласкающее мой слух. Я решил промолчать, лишь улыбнувшись и кивнув ему. Ко мне же он обратился с уважительным «сэр», вместо более привычного мне «мистер». Он взял из моих рук чемоданы и поспешил погрузить их на задние ко́злы коляски.
- Нам нужно спешить. Ваш отец настоятельно приказал мне доставить вас до наступления сумерек.
Я кивнул, сжав руку Беллы, и направился к коляске. Представляю, в каком замешательстве находится мой ангел, видя всё это английское чудачество. Подав свою руку, я помог ей взобраться в коляску, затем с

Пейзаж, окружающий нас со всех сторон, изменялся под стать мои мыслям. Чем дальше мы отъезжали от вокзала, тем мрачнее он становился. Может быть, виной тому наступившие сумерки, а может это всего лишь моё взволнованное воображение рисовало причудливые картины. Когда мы поднялись по крутому склону, я заметил вдалеке сливовый сад. Точнее, бывший сливовый сад, так как деревья, окутанные сиреневыми сумерками, казались мне чахлыми и безжизненными. В этом саду много лет назад я прогуливался с Мэри, моей первой, ещё детской, любовью. В моих ушах до сих пор стоит наш радостный смех, струящийся по лепесткам розоватых и крупных бутонов цветущих сливовых деревьев. Вскоре стемнело. Чахлые фруктовые сады сменились высокими и стройными соснами. Взглянув в темноту за окном, в которой отчётливо виднелись очертания густого леса, я улыбнулся. Через 10-15 минут мы будем дома. Поместье стояло на самом краю леса, окружённое плотной стеной хвойных вечно зелёных деревьев.
Меня окликнул беспокойный голос Беллы. Я сжал её похолодевшую руку и взволнованно взглянул в бледное, но всё такое же прекрасное лицо.
- Милый, расскажи, как мне вести себя с твоей мамой? Как с папой? Что я должна делать?
Я вновь улыбнулся. Не думаю, что Белла могла предположить, что любые её старания будут незамеченными, если того захотят мои родители. Но как бы там не было, отец никогда не был против моего выбора, в отличии от моей консервативной матушки, которая делила всех  людей на классы, на подобии тех, что приняты в дикой природе - на «полосатых» и «пятнистых». Меня она считала ровной чёткой полосой, Беллу же пятном, которое вполне могло испортить мне (а значит и всему роду) жизнь. Жаль, что она не знает, какой палитрой из пятидесяти оттенков порочности обладаю я. Как бы там не было, она всегда была, есть и будет моей матерью, моей любимой мамой, любящей меня всем сердцем и желающей единственному сыну только добра.
- Они весьма странноватые - подбирая нужный синоним слову «сумасшедшие», проговорил я - По крайней мере, они могут показаться тебе таковыми. Старая лондонская элита, они все такие. Завышенные требования, идеальная речь, этикет, дресс-код... всё это прошлый век, разумеется. Мои родители не настолько придирчивы. Я уверен, ты сразу поладишь с моим отцом. Он потрясающий человек, добрый и отзывчивый. С мамой, конечно, немного сложнее... Но она желает нам только счастья, будь в этом уверена.
Я говорил так, будто хотел убедить в этом не только Беллу, но и в первую очередь самого себя. Реакции матери я предугадать не мог, как бы я не старался. И то, на сколько изменилось её отношение к Белле после последних происшествий тоже. Где-то в глубине меня теплилась слабая надежда, что она отнесётся к будущей невестке с присущей ей чуткостью и нежной заботой. Ведь около года назад, когда Белла сбежала во второй раз, именно мама отговаривала меня от расторжения этих отношений. Своим родителям я был многим обязан и испытывал к ним чистую и искреннюю любовь. Они дали мне всё, о чём только можно мечтать  и ни разу не упрекнули меня в легкомысленности, которой я так отличался в юношестве. Они всегда понимали и поддерживали каждое моё решение, и меньше всего я бы хотел доставить им боль и беспокойство.
Тёмный сосновый бор закончился и впереди показались яркие огни старых фонарей.
- Вот мы и дома - с немного наигранной торжественностью сказал я и улыбнулся.
Двери коляски распахнулись, и мы с Беллой оказались на мощёной белым камнем длинной  и широкой дороге, которая вела нас к огромному старому особняку, нашему родовому имению. Как странно... Раньше я даже не замечал всего величия этого строения. Высокий, в два этажа с высокими потолками, оно стояло, окутанное со всех сторон густым туманом и ярким светом. Резные мраморные колонны только придавали ему величия и какой-то незнакомой простому человеку роскоши. Будучи ребёнком, я даже не замечал настолько богат и огромен этот дом. Нет, сейчас он больше походил на замок. Моё сердце начало биться сильнее в предвкушении встречи с отцом и матерью.
- Летом здесь распускается чудесный сад - сказал я Белле, кивнув в сторону огороженного и довольно масштабного участка земли с высохшими от холода, но ухоженными деревьями - В этом доме я провёл всё своё детство...
Втянув в себя морозный воздух, я сжал руку Беллы, будто обменявшись с ней волнением и пытаясь его успокоить. Не успели мы и войти на длинную террасу, как двойная крепкая дверь из красного дуба распахнулась и на пороге появился наш старый дворецкий. Тут же к нам подбежала незнакомая мне женщина, должно быть, новая служанка, и помогла нам снять верхнюю одежду. Схватив её, она потупила взгляд и скрылась в гардеробной. Я проследил за ней краем глаза и взглянул на дворецкого. Боже, как он изменился. Я помню его крепким мужчиной в солидном возрасте, с вьющимися светлыми волосами и дружелюбной улыбкой. Сейчас же передо мной стоял почти старик, немного сутулый, с седой головой, но всё такой же тёплой и нежной улыбкой. Он взглянул на Беллу, затем на меня и расплылся в благоговейной улыбке.
- Сэр - чуть ли не воскликнул он и бросился к моим протянутым вперёд рукам. Я с радостью подался ему навстречу и крепко обнял его, прижавшись щекой к плечу. Как много воспоминаний связано с этим домом. А с дворецким, которого и я, и вся моя семья уже давно считали своей частью, связаны самые приятные мгновения из моего детства. Когда я проказничал или шалил он всегда защищал меня от наказания матери, прятал в своей комнате или говорил, что и вовсе не знает, куда я делся. Мы были хорошими друзьями, родственниками, давно не видевшими друг друга. В голове не укладывается, что сделало с ним время. Порой мама была против такого близкого общения со «слугами», но так или иначе, это больше зависело от её настроения, как, впрочем, и всё остальное.
Выпустив меня из крепких объятий, он улыбнулся шире и сказал:
- Мы так заждались вас, сэр. А это, наверно, миссис Рочестер?
Едва я открыл рот, чтобы поправить его, как со стороны огромной лестницы послышался командный голос:
- Здесь только одна миссис Рочестер, Чарли.
В мелодичном, но резком и не терпящим возражений голосе я узнал свою мать. Я обернулся. Она стояла во всей своей красоте на последней ступеньки лестницы. Чёрное атласное платье обтягивало её фигуру, золотые локоны волнистых волос были крепко собраны на затылке, а к идеальному лицу цвета слоновой кости тянулась длинная вьющаяся прядь. Моя мать ни чуть не изменилась. Она была одной из прекраснейших женщин, что я когда-либо видел в своей жизни. Она направилась к нам, окинув с ног до головы сначала меня, а затем Беллу. На её лице играло полное равнодушие и даже недовольство. Но через несколько секунд её губ коснулась искренняя и тёплая улыбка. Моё сердце будто выпустили невидимые тиски, мне сразу стало легче дышать, и я улыбнулся ей в ответ, припав губами к её рукам.
- Мы очень ждали тебя, сынок. Добро пожаловать домой - сказала она всё тем же мелодичным голосом и погладила меня по холодной щеке. На секунду мне показалось, что на глазах мамы появились слёзы радости, всё же я не был здесь много лет, но я скоро понял, что ошибся - миссис Рочестер была не из тех женщин, что рыдают и падают в обмороки - Добро пожаловать, дорогая.
К моему глубокому удивлению, она обняла Беллу и провела ладонью по её волосам:
- Тебе нездоровится?
Мама была как всегда внимательна и непреклонна. Она осторожно отстранилась от Беллы и внимательно взглянула в её лицо своими большими зелёными, почти изумрудными, глазами. В ту же секунду со стороны отцовского кабинета послышался знакомый мне кашель. Двери распахнулись и в холл, где мы находились, вышел отец. Чёрт возьми! Как же я рад видеть его. Я не видел его всегда месяц, ведь они приезжали на мою несостоявшуюся свадьбу, но всё равно ужасно скучал. Он был всё таким же как и в моём детстве, но в отличии от вечно молодой и прекрасной матери, волосы на его висках посидели, а лицо покрыла тонкая сетка морщин. Только сейчас я заметил, как я похож на отца. Но во мне не было того гордого аристократизма, что так отчётливо играло на его лице.
- А вот и мой сынок... - протянул он и вытянул ко мне руки - Иди-ка сюда, старик, я посмотрю на тебя!
- Роберт...  - с укором перебила его мама и покачала головой. Наверно, ей не понравился неофициальный тон отца.
- Анна, мы же не на приёме королевы. Мой сын, наконец, вернулся домой!
Он крепко сжал меня в объятьях  и похлопал по плечу. Затем взглянул на Беллу и тепло улыбнулся.
- Здравствуй, Белла. Добро пожаловать в Британию и домой.
Я был удивлён. Нет, я был шокирован такой искренностью и теплотой родителей, которые, как всегда нам казалось, немного недолюбливали Беллу и не одобряли мой выбор. Сейчас же они казались мне такими счастливыми...

Неужели моя мать сама, добровольно и без моего тяжёлого взгляда обняла Беллу? Новизна впечатлений захлестнула меня, ещё более усугубив моё и без того взволнованное состояние. Невероятно. Я с удивлением смотрел на то, как ласково, с материнской нежностью и заботой, миссис Рочестер провела ладонью по волосам Беллы, как участливо поинтересовалась её состоянием, и в какой-то момент мне стало казаться, что всё происходящее здесь или сон, или моя мать попросту блефует, чтобы потом разразиться в грандиозном скандале. Но нет. Я определённо не спал, а судя по искреннему блеску в изумрудных глазах матери, я понял, что в её словах и действиях нет ни капли фальши. Господи, если ты существуешь на самом деле, спасибо! Моё лицо озарила яркая широкая улыбка. Неужели эти несколько дней мы проведём в мире и согласии, как одна большая семья? В предвкушении этого, я медленно втянул в себя воздух, вмешавшийся с ароматом корицы, доносящимся из кухни,  и мамиными духами. Я не мог смотреть на эту женщину без восхищения. Высокая, стройная, с фигурой в форме песочных часов и пышными формами, она была похожа на сказочную королеву, величественную и прекрасную. Отец часто рассказывал мне, что с первого взгляда влюбился в эти ярко-зелёные глубокие глаза. Теперь, став взрослым мужчиной, я прекрасно понимаю его. В эту грацию невозможно не влюбиться. Мне вспомнился последний разговор с отцом, ещё в Сан-Диего, за портвейном. Тогда он как-то странно похлопал меня по плечу и сказал, что «у нас схожий вкус на женщин». Я долго искал сходства между Беллой и моей матерью, и только сейчас я нашёл его. Они внимательно, будто изучая, смотрели друг другу в глаза. Они старались сохранять спокойствие, но  в их блестящих глазах виднелось едва заметное волнение. Оно скрывало весь тот огонь, что горел внутри них. За это я всегда любил свою Беллу. Она казалась то спокойной, но взбалмошной, но в ней было столько страсти, что я не мог оторваться от неё. Отец внимательно рассматривал Беллу, так, будто видел её впервые. Хотя да, возможно так близко он и вправду никогда её не видел. Он на секунду взглянул мне в глаза и одобряющие кивнул. Нам молчаливый диалог прервал вопрос мамы:
- Уж не беременна ли твоя невеста, сынок?
В зале повисла тишина. Она заполнила собой всё пространство и давила со всех сторон. Мои глаза мгновенно расширились от удивления, я вопросительно взглянул на Беллу, но она молчала. Признаюсь честно, я достаточно часто задумывался о том, что будет, если Белла забеременеет, что я буду чувствовать и что ощущать. Буду ли я счастлив или же впаду в панику от столько резкой перемены образа жизни. Но столкнуться с таким вопросом мне пришлось впервые. Мама как всегда была категорична, не подбирала синонимов и спросила прямо.
- Ей просто нездоровится - перенаправляя тему разговора в другое русло, сказал я через несколько секунд напряжённого молчания - Завтра я приглашу доктора Уилсона.
Кажется, мне удалось отвлечь маму от рассуждений на тему беременности Беллы. Уверен, она была бы в ужасе, если бы ребёнок появился вне брака. Что поделать, английское воспитание даёт о себе знать. Я взглянул на Беллу с молчаливым вопросом, даже просьбой, неведомой мне самому. Я задумался... Если бы всё это оказалось правдой, я бы всё таки был счастлив. Конечно счастлив. Мне 27 лет, моя юность уже позади, а молодость кратковременна. Я не успею и глазом моргнуть, как на моём лице появятся морщины, в волосах седина, а в каждом суставе ноющая боль. До знакомства с Беллой я никогда не задумывался над отцовством. Но теперь, когда эта девушка была так близко от меня, знала все мои тайны и секреты, я знал только одно - я хочу, чтобы матерью моих детей стала только она... Стоп. Думать об этом рано. Но всё же, завтра утром я приглашу нашего семейного доктора, который лечил ещё меня в детстве, чтобы он осмотрел будущую миссис Рочестер.
Ко мне на помощь пришёл отец со своими стандартными, но чертовски милыми вопросами. Я улыбнулся и взял Беллу за руку (почему-то, при появлении моей матери она отпустила мою руку).
- Всё отлично, папа. Но мы очень устали. Спасибо за экипаж.
Отец улыбнулся и кивнул - Ну... Идите переоденьтесь, приведите себя в порядок и будем ужинать. Всё уже готово. И не забудь показать девушке дом, Уильям.
Чёрт возьми! Я нахмурился, бросив в сторону отца серьёзный взгляд и поджал губы. Он прекрасно знал, что моё второе имя раздражает меня, поэтому то частенько употреблял его в шутку. Эдвардом меня назвала мать - в честь своего любимого литературного персонажа и нашего тёзки мистера Рочестера, главного героя романа «Джейн Эйр». Молодая, почти юная Аннабель Фелдон, а теперь миссис Рочестер, искала черты своего идеала и, как потом она призналась, нашла их моём отце. Отец же настаивал на имени Уильям, в честь моего предка, Уильяма Рочестера, знаменитого на всю страну судьи. Меня крестили в католической церкви именем Уильям, но  первым и единственным приемлемым было, конечно, Эдвард. Отец, заметив мою напряжённость, хлопнул меня по плечу и засмеялся:
- Да ладно тебе, Эд. Давай, поторопись.
Я усмехнулся и, сжав руку Беллы, направился к лестнице. Длинная, освещённая ярким светом, лестница мерцала, отливая золотым оттенков. Как часто я катался по этим резным узорчатым перилам в детстве, сколько раз разбивал колени в кровь, падая с них на мраморный пол. Двадцатая ступенька всё так же скрипит, на двадцать шестой небольшая трещина по моего самоката, на котором я додумался кататься дома. Сколько чудесных воспоминаний пробудил во мне этот дом... Я пытался скопировать его в Сан-Диего, но так и не смог. Родной дом всегда останется уникальным и потому любимым. Перед нами открылся широкий коридор, значительно шире того, что был в моём доме. Его стены украшали портреты моих предков. Самому старому из них почти триста лет. Я скользил взглядом по их лицам, пытаясь найти семейное сходство. Нас объединяли разве что скулы и подбородок.
- Там, вдаль по коридору, моя детская - сказал я, указав Белле вперёд - Она до сих пор сохранилась в том виде, в каком была и раньше. Там я жил до школы. Потом мне выделили другую комнату. А вот и она...
Мне оказались у плотной закрытой кедровой двери, отполированной и блестящей в свете развешенных всюду ламп. Я легонько толкнул её, и она распахнулась, представив нам теперь уже нашу комнату во всём её уютном великолепии. Я обожал эту комнату... Просторная, с камином и длинными полками моих любимых книг. Она выглядела ухоженно и чисто, кажется, родители частенько заходили сюда. Но не смотря на их визиты, всё здесь было точно таким же, как и в тот день, когда я уехал в Америку. В камине тихо потрескивал огонь, создавая дополнительный уют и какую-то романтику происходящего. В самом центре стояла кровать с балдахином, усыпанная мягкими подушками. Она была больше двуспальной и намного длиннее. Помню, отец  заказывал её у своего друга, владельца крупного мебельного производства. На ней уже лежали наши чемоданы. Должно быть, их занесли сюда слуги.
- Нравится? - тихо спросил я, подойдя к Белле сзади и, мягко обхватив руками её плечи, поцеловал её в шею. Она повернулась ко мне лицом, и только я хотел поцеловать её, как позади раздался дрожащий от волнения голос:
- Вам что-нибудь нужно, сэр?
Я оглянулся. В дверях стояла та самая девушка, которая забирала нашу верхнюю одежду, и смотрела на меня огромными серо-голубыми глазами. От её неожиданного появления и странного взгляда мне стано немного не по себе:
- Нет, ничего. Можете идти.
Она кивнула, снова взглянула на меня и поспешно удалилась. Должно быть новенькая, ещё не представляющая, как вести себя с хозяевами.
- А здесь есть, кому нам помешать - улыбнулся я и, притянув личико Беллы за подбородок ближе к своим губам, наконец, поцеловал её.

В один миг перед моими глазами пронеслась вереница из светлый и счастливых дней моего детства. Как же хорошо, что отец прислал мне то письмо, в котором пригласил нас с Беллой, и как хорошо, что мы  согласились. Всё было спокойно. Родители были довольны и нежны с нами, особенно мама, за снисходительность которой я волновался больше всего. Всё шло как нельзя лучше. Кажется, от пережитых эмоций я не смогу заснуть, ну или засну не сразу - слишком много мыслей вертелось у меня в голове. Меня забавляла ситуация с внезапно появившейся в моей спальне служанкой. Я бы с удовольствием посмеялся над её бестактностью, если бы не увидел выражение лица Беллы. Когда она злилась, её личико приобретало совсем иной вид - она поджимала губки, её глаза пристально смотрели на объект неприязни, и в этом всём я находил нечто прекрасное. Мои самые худшие опасения сбылись, когда из прекрасного ротика своей невесты   я услышал резкое:
- Сука
Я с удивлением взглянул на неё, стараясь скрыть улыбку, но когда мы остались снова одни, моя вспыльчивая невеста продолжила свои нелепую сцену откуда-то появившейся ревности. Это выглядело забавно и странно одновременно. Мне хотелось улыбнуться, но тут Белла зашла чуть дальше рамок дозволенного. Чёрт, она опять говорит про этих саб! Моё настроение неумолимо катится вниз. Она теперь так и будет напоминать мне об этом? Я хочу возразить, сказать, что это не самое лучшее сравнение, но не успев вымолвить и слово, оказываюсь на постели.
- Белла - пытаюсь я остановить её, но желание оказывается сильнее меня. Её страсть никогда не перестанет удивлять меня. Крепко сжимаю её талию и отвечаю на её требовательный жаркий поцелуй. Мгновение и весь мир перестаёт существовать. Я хочу её здесь и сейчас, мне всё равно, что в комнату могут вот-вот войти, так же как и то, что нас уже ждут внизу. Ощущаю на коже прикосновения её горячих губ, и, тяжело дыша, испускаю тихий сдавленный стон. Совершенно безумная, сумасшедшая, она завладела моим рассудком и будто подчинила его себе. Она останавливается, я недовольно снова тянусь к ней, но как раз в этот момент в мою комнату входит... о Господи, мама?! Она разве стучала? Конечно стучала, без стука она никогда не входит. Я закрываю глаза, не могу на неё смотреть, не краснее от стыда. Хотя, почему это я должен стыдиться того, что я делаю с моей невестой в моей комнате? Но всё равно, мне крайне неловко.
- Вас так долго нет. С Изабель все в порядке?
- Да, мама, всё отлично! - тут же отвечаю я на вопрос матери и так хочу добавить «Было до твоего прихода», но предпочитаю промолчать.  Белле, кажется, намного сложнее справиться с смущением. Её щёчки зарделись, а на лице появилось знакомое мне стыдливое выражение. На лице же матери читалось крайне непонятное мне выражение: вроде бы возмущённое, но в то же время блеск в её глазах не исчез. Она будто бы сама находилась в смятении и решала, как ей поступить. Наконец, она улыбнулось, и моё волнение улетучилось. Белла же кусала губу и улыбалась, как маленькая проказница, нарушившая запрет родителей. Я взглянул на неё и тихо засмеялся. Действительно, ситуация крайне забавная.
- Такая смешная, Эдвард - в такт мне засмеялась она -  Ужин остывает
Кивнув, она закрыла за собой дверь и скрылась.
- Мы скоро! - сказал я ей вслед, но не думаю, что она услышала. Мы снова остались одни, и я с наигранно рассерженным взглядом взглянул на неё. Она извинилась, и встав, начала переодеваться. Я же, преисполненный счастливым настроением, полулёжа наблюдал за каждым её движением. Выходить вниз совершенно не хотелось, я хотел лишь одного - остаться здесь и не выползать из комнаты до самого утра. Но, порядок есть порядок. Отец с мамой очень ждали нас, готовились, а разочаровывать их я хотел меньше всего. Я встал, сделав усталый вдох и, достав из чемодана костюм, надел его. Надеюсь, мне простят, что я сегодня не при галстуке? Завязывать эту удавку не было сил.
- Ничего страшного, Белла - сказал я, когда она вновь вернулась к этой теме - Впредь, будем осмотрительнее... Ты готова?
Белла кивнула, и я окинул её взглядом.  Как же прекрасно она выглядела... Простое, но очень элегантное платье обтягивало её фигуру, волосы разметались по плечам и спине. 
- Ты прекрасна... - сказал я, протянув к её личику руку и осторожно убрав с него тонкую прядь волос - И я не злюсь!
Очень зря я сказал это. Направляясь к дверям, я почувствовал лёгкий шлепок и возмущённо взглянул на свою невесту.
- Мисс МакГоуэн, а  у вас очень длинные ручки. Придётся наказать вас за это... Позже.
Я бросил в её сторону серьёзный, но провокационный взгляд, и открыл дверь. Звук её каблуков заполнил коридор. Снизу доносились разговоры родителей, рьяно обсуждающих что-то, аромат свежей выпечки и стучание фарфоровых сервизов друг о друга. Взяв Беллу за руку, я направился вниз... Когда мы оказались на лестнице, медленно спускаясь по ней (я очень не хотел, чтобы Белла свалилась вниз с этих огромных каблуках), на нас устремились взгляды мамы и отца. Отец уже сидел во главе стола, сжимая края Times в руках и периодически поправляя очки на своём носу. Мама же ходила перед каминов взад и вперёд, в ожидании нас. Боже мой! Да они  наверно ожидали саму королеву, раз приказали накрыть столь шикарный стол. Он был длинным и широким, заполняя собой почти весь зал, который мы использовали в качестве столовой.
- А вот и они - торжественно продиклолировал отец - Садитесь скорее!
- Роберт - окликнул его суровый голос мамы, скрестившей руки на груди - Не суетись и сядь на место.
Я улыбнулся. Мама всегда любила покомандовать отцом, хотя я знал, что в обыденной жизни они полностью разделяют власть в доме между собой. По правилам этикета, во главе стояла сидел, конечно, глава семьи - мой отец. По правую руку от него мама, слева я, а напротив меня Белла. Но, когда мы начали рассаживать по своим местам, я достаточно категорично заявил:
- Белла сядет со мной - чувствуя на себе удивлённые взгляды родителей, я улыбнулся и добавил - Если вы не против, конечно...
Разумеется, это не обсуждалось, но я сделал вид, что интересуюсь их мнением. Ещё мне не хватало, чтобы родные отец и мать тоже считали меня диктатором. Я сел слева от отца, на место, где просидел всю свою жизнь, а Белла, вопреки этикету, села рядом. Так я надеялся помочь ей в случае, если понадобится помощь с правильным выбором салатной вилки, да и к тому же, в моей голове созрел коварный план отмщения ей за тот шлепок.
- Белла, ты прекрасно выглядишь. Как настоящая леди! - заметила мама и кивнул ей. Папа тут же подхватил её и тоже кивнул. В зале появились две девушки, одну из них я уже видел, именно она забирала нашу верхнюю одежду и была в моей комнате. Проходя с бутылкой красного вина, она разливала их по бокалам. Подойдя ко мне, её волнение возросло. Мне казалось, что вот-вот она опрокинет мой бокал  и обольёт меня вином и, когда мои опасения стали невыносимыми, я сам взял из её рук бутылку, налил себе немного вина и кивнул ей головой, прося удалиться. И что такой с этой девушкой?
Перед нами оказались фарфоровые тарелки с салатом, а по обе стороны от них серебряные ножи и четыре вилки: две для второго блюда, одна салатная, и одна десертная. Краем взгляда я посмотрел на Беллу. Она путалась в вилках совсем как я в детстве и, желая её немного подбодрить, я намеренно выбрал первую попавшуюся мне вилку и принялся за еду. Это, разумеется, заметила мама. Она прекрасно помнила те два года, когда пыталась обучить меня правилам и нормам этикета. Думаю, она поняла для каких целей я сделал неправильный выбор и, будто поддерживая моё решение, улыбнулась.
- Сынок - обратился ко мне отец - Как идут твои дела? Недавно я прочёл в Times, что твоя компания растёт и приносит миллионы. Я очень горжусь тобой...
Я улыбнулся. Мечта любого сына - услышать эти слова от такого достойного отца.
- И ещё - продолжил он -  Я слышал, что ты занялся скупкой акций. Рискованно, но похвально, дорогой!
Об этом новом направлении моей деятельности Белла не знала. В ту ночь, когда я позвонил своему компаньону и попросил его выкупить акции национальной академии искусств, Белла спала. А уже через день, когда мы с ней были в ссоре, я стал владельцем частного сектора академии и её начальником.
- Да, это стоило больших затрат - согласился я с отцом, подцепив вилкой салат - Я решил расширить своё влияние. И начал с академии искусств, теперь я её владелец. Но это пока что тайна.
Я засмеялся, в предвкушении реакции Беллы на этот обескураживающий факт. Одна только мысль о том, что её босс я доставляла мне немыслимое удовольствие...

Увидеть растерянное и одновременно удивлённое выражение на красивом личике Беллы - бесценно. Представляю, какой яркий след на моей щеке оставила бы её ладошка (не так давно я познакомился с этим непередаваемым ощущением). Но сейчас мы были далеко не одни, а так рисковать при моих родителях даже Белла, будучи самой безумной девушкой из всех, кого я знал, не стала бы. Осознание этого не только предавало мне уверенности, но и забавляло. Бедняжка Белла... Теперь я хотя бы так, но буду контролировать её. Мысль  о том, что мисс МакГоуэн официально находится в моём подчинении возбуждала, и я всё чаще ловил себя мысли, что доминант Рочестер может вернуться в любой момент.
- Мы ведь на равных, так чудесно! - донеслась до моего слуха фраза Беллы.
- Дааа, детка, на равных - мысленно усмехнулся я, но постарался не показать своего сарказма. Быть на равных  не в моих правилах. Да и по моему глубокому убеждению в отношениях всегда есть лидер и подчиняющийся, а иногда в одном человеке сливаются и тот, и другой. Так, кажется, было у нас. Кто кем управлял было не ясно. Я командовал, часто превращался в строгого диктатора, но в любом случае маленькие капризы Беллы в один миг меняли любое моё решение. Теперь, когда все тайны были раскрыты, загадки угаданы, а занавес упал, наши отношения длиной в три долгих счастливых года перешли на совершенно новый уровень. Признаюсь честно, до этих пор я не считал тебя таким счастливым. Кажется, мы даже стали ближе и роднее друг другу. Разве могли мы подумать, что однажды будем вот так просто и непринуждённо ужинать в компании моих родителей в Англии? Я чувствовал себя спокойно, окружённый членами моей семьи, дорогими и близкими людьми, без которых я не представляю своей жизни. Только в этой семье не хватало его одного человека... Но он обязательно появится на свет, когда мы с Беллой поженимся и решим стать родителями.
- Я безумно рада, что Ваш сын - мой босс. Предыдущий босс до меня домогался, надеюсь этот не будет распускать руки.
Вот чёрт! Проклятье! На моём лице появилась недовольная гримаса, следов улыбки как не бывало. Ну неужели нужно было вынести эту грязь на обозрение моих родителей? Я опустил глаза от резко нахлынувшего чувства неловкости. Ну да, к моей женщине приставал старый лысый идиот, а я это игнорировал. Выглядит именно так, и косой взгляд отца в мою сторону  - лучшее тому подтверждение. Что ж, Изабелла, дай мне только остаться с тобой наедине.
- Боже... - тихо проговорил я, прикрыв глаза ладонью, когда Белла выпила залпом бокал красного вина. Чёрт возьми... А всё так хорошо начиналось. В зале повисла пауза. Все смотрели друг на друга и молчали. Этот неловкий момент прервал пришедший мне на помощь отец:
- Что ж, пора выпить бренди! Сынок, не составишь мне компанию?
Я с радостью кивнул ему и встал. Перед десертом по старой английской традиции отец всегда удалялся на 20 минут в свой кабинет, где распивал бренди. Впрочем, эта традиция выполнялась только в случае, если у нас были гости. Кабинет отца всегда восхищал меня. В детстве я всегда прятался в нём от матери, сидел в его огромном кожаном кресле и, болтая ногами в воздухе, представлял себя взрослым и властным, способным принимать мудрые решения. Оставив Беллу наедине  с моей матерью (мне почему-то казалось, что им есть что сказать друг другу, по крайней мере, маме точно), я направился к отцовскому кабинету вслед за ним. А здесь совсем ничего не изменилось... Кожаная мебель, так же как и отполированный стол из красного дерева сохранила свой безупречный вид,  а судя по отсутствию даже малейших пылинок, отец всё так же много времени проводил здесь, за работой. Как и для меня кабинет был его миром, убежищем, местом раздумий и диалогов с собой. Сколько правильных решений, имеющих государственную важность, было принято здесь. Каждый раз думая об этом и вспоминая многочисленные заслуги отца перед Её Величеством, я испытывал благоговение, искренний восторг своим родителем и светлую грусть, что  я никогда не смогу стать таким же как он. Отец уселся в своё кресло, взяв бутылку бренди и налив мне и себе пол бокала.
- Кажется, твоя мать ведёт себя дружелюбно - заметил он, подмигнув, - Не ожидал от неё! Ты, я надеюсь, понимаешь, что весь этот спектакль устроен для тебя?
Отец был как всегда прямолинеен. Его слова расстроили меня, я так хотел верить в искренность происходящего. Заметив мою внезапно появившуюся грусть, отец тут же добавил:
- Нет, ты не думай, что миссис Рочестер прикидывается доброй свекровью! Мы это обсуждали перед вашим приездом, она и правда изменила своё отношение к твоей невесте.
Эти слова сняли тяжёлый камень  с моей души. Я кивнул и сделал глоток бренди. Бренди в этом доме был лучший из всех, что мне приходилось когда-либо пробовать. Я задумался... Мама и правда очень много делала для меня и для моего покоя. Интересно, о чём они говорили с Беллой. Надеюсь, не обсуждали последний побег со свадьбы и мою депрессию. Отец внимательно смотрел на меня... Мне казалось, что он хочет сказать что-то или спросить. Предчувствия меня не обманули, он улыбнулся и задал вопрос, который я никак не ожидал услышать:
- Скажи правду, Эдвард, ты счастлив?
Этот откровенный вопрос поставил меня в тупик. На самом деле я и сам не знал испытываю ли я счастье, и что такое "счастье" вообще.
- Время покажет, пап... - как можно абстрактнее выразился я и допил свой бренди. Только сейчас я в полной мере ощутил свою усталость. Она отозвалась болью в голове, от которой я прикрыл глаза и сделал глубокий вдох - Я очень устал. Хочу поскорее оказаться в постели.
Отец понимающе кивнул. Мы встали и вместе вернулись в зал. Белла и мама сидели на своих местах, а на их лицах было всё то же выражение, что и до нашего ухода. Они не выглядели расстроенными, что очень обрадовало меня.
- Я неважно себя чувствую - сказал я, встал позади Беллы - Если вы не против,  я пойду  отдохну. Мама, папа, спасибо за чудесный ужин. Белла... - наклонился к её уху, чтобы сказанное мной слышала она одна - А тебя я жду в спальне... - я поцеловал её в плечо и решительно направился к лестнице.
Слишком насыщенный день. Боль в голове медленно утихала, а на смену ей приходила чудовищная усталость во всём теле. Я успешно миновал длинный коридор и, оказавшись в своей спальне, снял пиджак. За ним последовала рубашка, которую я бросил на постель, и направился  в ванную. Что может быть лучше тёплого душа перед сном... Струи тёплой воды расслабили меня. Все тревоги минувшего долгого дня остались позади. Впереди тихая английская ночь, яркие звёзды на небе, россыпью окружающие луну, и спокойное дыхание спящей рядом Беллы. Надев лёгкие белые брюки и повесив полотенце на шею, я вышел... в спальне уже была Белла.
- Вижу вы вернулись, миссис Рочестер...
Я засмеялся, подойдя к огромному окну, сквозь которое в комнату врывался серебристый лунный свет.